илья утешитель

манифест

я дорога из мяса и соли, гусиные перья — зубы мои, улыбка спадает. к голове прилип полип, шею скрутило, шея покраснела. ладно. зима, видать, прячется в моих костях, да и пусть — мне прохлада к лицу. в крайнем случае могу погреться, стоя спиной к вчера. а когда слишком спокойно, вытаскиваю из кармана тревогу, глажу её по щетине, она мурчит как старый радиоприёмник., а вы знали, что тревога это грелка?

я больше не выхожу, зато я сторож в собственном сне: хожу по коридору и проверяю, все ли стены окрашены в пепельно-чёрный и сыты ли мои волки в клетках. иногда становлюсь круглым, чтобы качаться на месте и выдавать это за путешествие. краем глаза вижу ладонь отца, она держит поручень в желтом автобусе и громко стучит пальцами. снег сегодня расписан мелким шрифтом: прочитать можно только лежа и без очков. я иду по карте, нарисованной на рукаве, и каждый шаг отстирывается. хочу, чтобы у каждого нашёлся карман, куда можно положить ненужную гордость и нужный хлеб. если я исчезну, подождите, пока вон тот пёс досчитает до ста: у него отличная дисциплина и пятнышко около носа.

середина пуста, зато корки мои звенят. ведь не хлеб меня кормит, а крошки его. тю, да что там! снова этот стук… колокол без языка тише моего сердца, а сердце моё кричит, аж уши загнулись. я ел завтрашний снег, он скрипел на зубах как благодать. ничего не бойтесь, я умер трижды и устал. и к тому же бессмертен местами., а вокруг — леса, поля, леса, поля, леса, поля…